Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

santehlit · 2019-10-02 03:28:27

15

На Пасху Николай Томшин решил дать лахтинцам генеральное сражение - покарать предателей за измену. В его дворе стало шумно от ребячьих голос и звона молотка о наковальню. Гнули шпаги из проволоки. У кого были готовы – учились фехтовать.
Мне сделал шпагу отец – длинную, тонкую, блестящую – из негнущейся нержавейки. Привёз с работы и подарил. Все ребята завидовали, даже пытались отнять или выменять. Но Коля сказал им – цыц! – и назначил своим ординарцем.
У Томшина был хитроумный стратегический замысел. То, что схватки не миновать, что она давно назрела, знали все. Банально предполагали - либо Коля с Лахтиным подерутся за лидерство, либо толпа на толпу, как Сашка предлагал. Но наш атаман был мудрее. Он готовил битву на шпагах, а чтоб враги не отказались, и им тоже готовил оружие, но короткое, слабенькое, из тонкой, гнущейся проволоки. С такой шпажонкой любой верзила против моей, почти настоящей, не мог выстоять. В этом и заключалась тайна замысла, в которую Коля до поры до времени не посвящал даже ближайших помощников. И прав оказался. Обидевшись на что-то или чем-то польстившись, перебежал к лахтинцам Витька Ческидов. Про готовящееся сражение рассказал, а про военную хитрость не знал.
Грянула Пасха. Чуть разгулялось утро, к дому Николая Томшина стали собираться ребята с сетками, сумками, авоськами, мешочками полными всякой снеди по случаю праздника и дальнего похода. И при шпагах, конечно. Наш атаман послал к Лахтину парламентёров с двумя дырявыми вёдрами, полных «троянских» шпажонок. Вернулись с ответом – вызов принят.
Выступили разноголосой толпой. Но лишь за пригорком скрылись дома, Томшин построил своё воинство - разбил на пятёрки, назначил командиров. С ними отошёл в сторонку и провёл совещание штаба. Дальше пошли строем, горланя солдатские песни. А когда кончились солдатские, стали петь блатные. Например, такую:
- Я брошу карты, брошу пить и в шумный город жить поеду.
Там черноглазую девчоночку увлеку, и буду жить….

santehlit · 2019-10-05 02:58:08

Она хоть словами и мотивом плохо напоминала строевую, но мы орали её с таким упоением, что далёкий лес отзывался эхом.
Там ещё припев был замечательный:
- Я – чипурела. Я – парамела. Я – самба-тумба-рок.
Хоп, я - чипурела. Хоп, я – парамела. Хоп, я – самба-тумба-рок.
С пригорка на опушке видели, как от посёлка отделилась толпа – наконец-то лахтинцы собрались и устремились в погоню.
В лесу подыскали сухую поляну, остановились лагерем, натаскали валежнику к костру. Мы таскали, а командиры совещались. Перекусив наскоро, решили - пора выступать. Коля Томшин сказал, что свора предателей должна и будет наказана. Мы крикнули «Ура!» и пошли искать противника, оставив в лагере боевое охранение.
Блуждали долго, но вот из-за деревьев потянуло дымком. Выслали разведку, а потом, подкравшись, атаковали основными силами. На лесной поляне, похожей на нашу, горел костёр, и Коля Новосёлов, по прозвищу «Ноля», охранял сложенный в кучу провиант. Заикой он был, и когда спрашивали - тебя как зовут, отвечал:
- Н-н-н-оля.
Нолю окружили, и хотя он пытался храбро отбиваться своей шпажонкой, Халва мигом сбил с него спесь и желание умереть героем - попросту огрел лесиной по хребту, и охранник заплакал.
В трофеи досталась вся нетронутая Бугорскими провизия. Нолю взяли в плен, а чтобы не ныл, вернули ему его мешочек. Остальное поделили и сладости слопали. А что осталось, растолкали по карманам.
В это время по аналогичному сценарию развивались события в нашем лагере. На него набрели искавшие нас лахтинцы. Перед тем, Слава Немкин, командир пятёрки, оставшейся в боевом охранении, приказал выпотрошить наши авоськи в кучу и уселся пировать со своими головорезами. В этот момент на наш лагерь и наткнулся отряд Сани Лахтина.
Лява Немкин лишь подколупнул скорлупку с крашенного яйца, когда за спиной загремело дружное «Ура!». Он пихнул неочищенный продукт в рот, чтоб освободить руки, но не нашёл шпаги и ударился в бега. Впрочем, недалеко. В овражке поскользнулся на голубоватом льду и упал в лужу на все четыре опоры. Его окружили враги, тыкали шпагами в бока и задницу, принуждая сдаться, а Слава бы рад, да слова сказать не может: яйцо застряло во рту - не проглотишь, не выплюнешь.
Победители переловили всех бойцов охранения и вместе с командиром привязали к берёзам. Потом набросились на нашу еду. Насытились и стали пытать пленников. Здорово они орали - эти крики и привели нас обратно в наш лагерь.
С воплями «Ура!» бросились на врагов. Завязалась сеча не хуже Полтавской, или Куликовской, или как на Бородинском поле. Была и кровь - как же без неё в таком-то деле.
- Пленных не брать, - командовал Томшин и толкал на землю бросивших оружие и поднявших руки.
Я углядел за кустами притаившегося Витьку Ческидова.
- Попался, предатель! Сдавайся!
- Брысь, мелюзга! – прошипел Витька, но бой принял.
Его шпажонка из тонкой проволоки согнулась от первого удара. Я наседал, тесня противника, не давая ему возможности бросить сталь и схватиться за дерево. Дубиной-то он меня, конечно бы, отдубасил. Но Чесян не догадался сменить оружие и напролом через кусты кинулся на меня. Упругая ветка подкинула его руку, и удар, нацеленный мне в грудь, угадил в лицо. Я почувствовал, как лопнула щека, и что-то твёрдое и холодное упёрлось в коренной зуб, тесня его прочь. Витька отдёрнул руку, и из ранки брызнула кровь. Я побледнел, попятился, зашатался, ища опоры. Чесян подхватил меня в охапку, смахнул кровь, заорал:
- Коля, Коля, бинт есть? Пластырь нужен.

santehlit · 2019-10-08 04:06:53

Битва в основном уже закончилась - разоруженных лахтинцев сгоняли в кучу. Моё ранение привлекло всеобщее внимание. Забыв вражду, все ребята столпились вокруг. Конечно, у атамана нашего нашлись и бинт, и лейкопластырь - Коля готовился. Такое дело, война – всякое может случиться. Бинт не потребовался. Мне залепили щёку пластырем, и кровь унялась. Боли почти не было, но я постанывал, когда мазали зелёнкой и лепили заплатку – мне нравилась роль раненого героя.
Коля мои заслуги отметил принародно, пожурил предателей. Те покаялись. Единство на улице Лермонтова было восстановлено. Наступивший мир отметили пиршеством. Знаете, что такое пир на природе, пир победителей? Когда нет рядом взрослых, которые постоянно упрекают за неумение вести себя за столом. Когда некому сказать, что нельзя хватать еду руками, громко чавкать и отрыгивать, что нужно вытирать пальцы, а не облизывать, и закрывать рот, когда жуёшь.
Верно, что мы не отличались изысканностью манер и были после сражения и блужданий в лесу, правду сказать, изрядно грязны. Но мы были так веселы, так простодушно верили в свою благопристойность, что никто не испытывал неловкости, видя, как вытираются руки о штаны, и предварительно пробуется на вкус пирожок, дабы убедиться, что он хорош и может понравиться соседу.
Без малейших колебаний, как куриную ножку, я подносил к губам пущенную по кругу папиросу. И возвращалось к нам родство духа, утерянное в период раскола. У костра звучали шутки, смех, песни. Хвастались, конечно, без конца. Но и смеялись над трусами и неудачниками. Ляве Немкину досталось. Рот он себе скорлупой покарябал, плохо говорил и от того злился без конца.
- На свалку! На свалку! – требовал он. – Сегодня мы всем покажем, где раки зимуют. Пусть узнают силу Бугра!
Городская свалка была излюбленным местом паломничества - ходили сюда городские мальчишки, чапаевские и увельские. Она, как сказочное Эльдорадо, манила к себе любителей поживиться всякой всячиной - в основном, поломанными, но иногда и целыми игрушками. Для любителей подраться тоже было, где душу отвести.
Пришли на свалку. Были здесь и чужие ребята, но как-то не до них стало, когда то тут, то там стали раздаваться возгласы:
- Смотрите, что я нашёл!
Я ходил по кучам хлама, то кузов машинки подниму, то кубик. Поношу немного и выкину, потому как игрушечный мотороллер, совсем целехонький, просился в руки.
- Эй, Шесть-седьмой, ну-ка пни сюда мяч, - долговязый Генка Стофеев стоял, ухмыляясь.
Обидно, что забыто моё геройство, и опять звучит эта противная кличка. Смотрю - мяч белый, круглый, лежит на краю зловонной лужи. Если посильней ударить, взлетит вместе с брызгами грязи и прямо в Генкину рожу. Разбежался и пнул со всей силы. Ладно, ногу не сломал – мяч, оказывается, не мяч, а шар бетонный. Я через него кувыркнулся и руками прямо в поганую лужу. Все, кто видели, со смеху покатились, а Генка пуще других. Витька Ческидов поднял меня, обмыл в чистой воде, своим платочком утёр, а Генке сказал:
- Чё скалишься – зубы жмут?
Стофа улыбку погасил, и зубы спрятал - Чесян мог и проредить.
Дома я только сестре рассказал про своё сквозное ранение.
- Фи, - дёрнула косичками Люся. – Смотри.
Взяла иголку и, не поморщившись даже, проткнула щёку, а иголку вынула изо рта.

santehlit · 2019-10-11 03:49:39

16

На нашей улице в маленьком домике жили два очень интересных человека – старичок со старушкой. «Вот интеллигентные люди», - говорили про них все без исключения соседи. В молодые и зрелые годы были они учителями, а теперь – пенсионеры. В хозяйстве держали козу и кота. После обеда курили сигареты в костяных мундштуках и играли в самодельные шашки - проигравший мыл посуду.
Была у них домашняя библиотека. Не просто собрание или коллекция книг, а именно – библиотека. Всяк желающий мог взять почитать любую книжку, и его записывали на карточку. Люся, научив меня алфавиту и чтению по слогам, замолвила слово, и старушка сказала: «Пусть приходит». Я дождаться не мог, когда просохнет дорога после первых весенних ливней - в грязной обуви в гости не ходят.
Старушка с интересом посмотрела на меня через толстые очки и, кивнув головой, сказала хрипловатым голосом:
- Выбирай.
Я разулся у порога и по самотканым дорожкам прошёл в комнатушку. Не сказать, что было много книг. Две полки на стене, шкаф с дверцами и этажерка. В настоящей библиотеке гораздо больше, но чтобы дома… - ни у кого столько не было. Над этажеркой висела картонка на нитке, на ней карандашом был нарисован очень похожий портрет старичка-хозяина.
Проследив мой взгляд, старушка, притулившаяся у косяка, сказала:
- Это Николай Пьянзов писал, его золотых рук работа. Ты его знаешь?
Я знал и был перед ним виноват. Не единожды, завидев его, идущим по улице, мы с сестрой убегали домой, и дразнились из-за высоких ворот:
- Мордва - сорок два, улица десятая, ты зачем сюда пришла, гадина проклятая?
Ему было восемнадцать лет, ему было стыдно связываться с мелюзгой - он кидал в ворота булыжник и уходил разобиженный. Этого, конечно, не стал рассказывать, а только кивнул головой - знаю, мол.
Вытащил с полки толстую книгу в синем переплёте с золотым теснением «Виллис Лацис». Сестра её уже брала. Запомнилось - девчонки читали вслух одно место и хихикали. Там парень, танцуя, приподнял у девушки подол юбки, а она и не заметила. Думал, почитаю ребятам - вот удивятся.
Старушка взяла из моих рук книгу, осмотрела со всех сторон, будто удивилась, чем она привлекла малыша, с сомнением покачала головой:
- Картинок здесь нет, а читать ты её, наверняка, не будешь. А если и будешь, то пропадёшь с глаз моих на полгода. Давай для начала подберём что-нибудь полегче. Вот возьми эту. Прочтёшь – мы с тобой побеседуем. Я узнаю, как ты умеешь читать, думать… Может, тогда и за Лациса примемся.
Безропотно взял предложенную книжку с картинками. А старушка посмотрела на карандашный портрет мужа и глубоко вздохнула:
- Сколько ещё талантов таится в гуще народной…
Я вышел очень гордый. Хотелось, чтоб видели меня ребята, как я сам хожу в библиотеку, выбираю книги, беседую с интеллигентными людьми. И домой пошёл не прямым путём, а соседней улицей - так длиннее. Шел, листая на ходу, с видом умным и сосредоточенным. Ребят не встретил, а возле дома Лапшиных меня атаковал петух. Этот красно-пёстрый разбойник был известен всей округе. В него и камнями кидались, и с рогатками за ним охотились, но и он спуску не давал. Основной приём – коварство. Среди курочек безобидно поклёвывает камушки, заходит за спину и вдруг, как кинется. Или другой способ. Когда близко нельзя подкрасться, он выглядывает из-за поленницы дров или столба, а потом как побежит. Молча несётся десять, двадцать, тридцать метров и перед тем, как прыгнуть на свою жертву, вдруг испускает победный клич. Тут уж всё - падай и не шевелись.

santehlit · 2019-10-14 03:29:27

Именно так он на меня, зачитавшегося на ходу, накинулся - перепугал до смерти, столкнул в пыль, долбанул по темечку, потоптался по спине, пренебрежительно вытер клюв о рубашку и спрыгнул на землю, косясь и будучи готовый повторить атаку. А я лежал, уткнувшись лицом в мятые страницы, и душа рвалась на части от стыда, страха и обиды - ведь ничего же ему не сделал. Представляете картину? Могучий герой, готовый в любую минуту вступить в бой, никогда не желавший уклониться от рукопашной, все свои малые годы проживший в предвкушении испытания отваги и рыцарской удачи, не страшившийся боли и горечи поражений от ещё более могучего противника, терпел его теперь от соседского петуха….Хоть бы никто не видел такого позора!
На петуха кому пожалуешься? Пережил нанесённое оскорбление и вечером снова вышел с книжкой на улицу. Ребята резвятся, а я сижу неподалёку на брёвнышке и почитываю.
- Эй, Шесть-седьмой, в школу собрался?
- А, - небрежно махнул рукой. – Не скоро, осенью.
- Ты, наверное, хорошо будешь учиться - уже читать умеешь.
Сашка Ломовцев подаёт мне два чибисиных яйца, коричневых в крапинку:
- Хочешь прославиться? Положи на солнце, от тепла птенцы вылупятся – в школу отнесёшь и покажешь. Тебя не просто умным назовут, а учёным.
Я обрадовался и простил Ломану все прежние обиды и насмешки. Сунул яйца вместе с книжкой за пазуху. А Сашка обнял меня и к себе прижал, будто поцеловать хочет:
- Анатоха, айда брататься и больше не будем с тобою ругаться.
Я его тоже обнял…. Но тут тихо хрустнули скорлупки под моей рубашкой - мальчишки ржут, а у меня за пазухой кашица. Что рубашка - её выстирать можно, а книжку, заляпанную, как очистишь? Так и не прочёл я её. И в библиотеку больше не ходил. Хотя, думаю, старички б меня поняли и простили. Или отец заплатил – книжка тонкая, не дорого стоит.
Сейчас, через многие-многие годы, очень жалею, что не сошёлся ближе с этими замечательными людьми, а обходил их дом и их самих десятой дорогой.
Вот как бывает.

santehlit · 2019-10-17 03:56:32

17

- Вставай, сынок, ты со мною хотел, - отец растормошил меня с первыми лучами солнца.
Будить меня не сложно - могу и до восхода подняться. Вот Люська, та другое дело - будет ныть и брыкаться. А не разбудишь – весь день проспит, как пить дать.
Сегодня Первомай. На сегодня намечена масса интересных дел. Сначала идём на болото, где у прикола вместе с другими и наша плоскодонка на цепи. У отца на плече шест, крапивный мешок для сетей. А на ногах болотные сапоги - такие, с ботфортами. У меня сапожки попроще - в них на улице по лужам бегаю.
Обитатели болотные встречают Первомай - гагары, чайки, камышевки с ума сходят, галдёж устроили, хоть уши затыкай. На страже общественного порядка коршуны - парят, высматривая нарушителей. А их полно. Вон стрекоза, блестя и шелестя крыльями, уселась на шест, которым отец толкает лодку. Он заносит его далеко, подгребая, и за ним бежит воронка фиолетовой воды.
- Поймай, - прошу.
- Они полезные, комарами питаются, - заступается отец.
Комары – мои враги. А пуще оводы – эти, как фашистские самолёты без крестов, кружат над нами и гудят – норовят укусить.
- А я ей за хвостик ниточку привяжу, и ни один комар тогда не страшен. Пап, а оводов кто-нибудь ест?
- Кто-нибудь ест, - соглашается отец.
Лодка, царапая бортами камыши, вспугивая то ли с гнёзд, то ли с воды зазевавшихся уток, пробивается вперёд. Вот и плёс. Я смотрю в глубину – фантастические заросли и хитросплетения водорослей. Вот бы где в войну поиграть - есть, где спрятаться и побегать, вернее поплавать. Отец петля за петлёй выбирает сеть. В ячейках золотятся запутавшиеся караси – тоже, поди, в войнушку играли. Вот и доигрались.
Дома сети освободили от рыбы и развесили сушиться. Эти снасти из чёрных ниток зимой вяжет вся семья. И я пробовал, хотя меня никто и не заставлял. После завтрака поехали в город на завод. Праздник праздником, а отец наладчик - начальник вызвал его на работу пускать станки, которые никак не хотели запускаться.

santehlit · 2019-10-22 03:41:39

На мотоцикле поехали, напрямик, лесной дорогой. Я, как взрослый, сидел на заднем сидении. Ноги не доставали до подножек, так я их в амортизаторы упёр и обеими руками вцепился в ручку. Страшно! Но отец сильно не гонит – я успокоился. А потом он что-то увлёкся - сначала разговором, потом скоростью.
- … еду как-то зимнею порою. Дорога узкая - грейдером расчищена. Вон там, у столбика мужик стоит – морда шире плеч. Лес, глухомань. Он руку поднимает - не свернуть, не объехать. Вперёд на скорости рванёшься, он только кулак выставит – и меня в седле, как ни бывало. Что делать? Я газ сбрасываю, ногу выставляю – будто остановиться собрался. Он и руку опустил – лыбится, довольный. Поравнялся с ним и по газам – айда, догоняй! Только мат следом летит. А кто его знает, что у него на уме….
Поздно увидел отец камень на дороге – переднее колесо успел отвернуть, а заднее так подкинуло, что меня вырвало из седла, и полетел я вперёд, обгоняя мотоцикл. Каким-то чудом отец успел схватить меня рукой, прижать подмышку, другой справился с мотоциклом и остановил его.
Уняв дрожь в руках, с хрипотцой в голосе, отец сообщил, притиснув мою голову к своему животу:
- Ну, Толя, открывай счёт.
- Чему?
- Звонкам с того света.
Он перевёл дыхание, а получился всхлип. Я знал - отец любит меня и страшно боится потерять. Усадил перед собой на бачок:
- Да пропади они пропадом!
- Кто?
- Гаишники.
И мы поехали дальше. Совсем успокоившись, заспорили. Я утверждал, что летел ласточкой. Отец:
- Да какой же ласточкой, если руки прижаты? Рыбкой ты летел, рыбкой….
Отец замолчал, переживая. А я уже думал о другом. Город…. За болотом и за лесом стоял удивительный град Южноуральск. В будни и праздники доносилась оттуда музыка. Значит, весело там живут люди. И богато. У них высокие кирпичные дома, у них красивые машины. А у ребятишек полным-полно игрушек - так много, что они их даже на свалку выкидывают. Когда вырасту, обязательно буду жить в большом городе. Буду работать на заводе, ходить в синем тренировочном костюме, и не буду кричать на свою жену….
Завод был режимным. Охранник на проходной не хотел меня пропустить, но отец позвонил куда-то, пришёл его начальник, тоже позвонил кому-то. Наконец, трубка попала в руку охранника, и после его военного «Понял!», я оказался на заводе.
Отец, его начальник и ещё двое наладчиков возились с красивым станком. Я понаблюдал за ними, узнал, что «американец ни хрена не хочет выдавать массу», и заскучал. Сказывался ранний подъём - зевота подступила, и глаза заволокло туманом. Прилёг на ящик и задремал. Сквозь сон чувствовал, как мне сунули что-то под голову и укрыли….
Домой вернулись к обеду, когда солнце уже отшагало половину положенного дневного маршрута. Отец был зол - «американец» так и не начал выдавать массу, а это значит, ему надо опять вернуться на завод, и возможно, придётся работать и завтра, и послезавтра. Срывалась намеченная поездка в Петровку - там прошло детство отца, и жили родители матери.
Мама расстроилась, и начались препирательства. Она оделась в дорожное, принарядила меня для гостей, а потом выпроводила из дома, чтобы я не слушал их споры. А у меня и не было желания или любопытства становится свидетелем ссоры, которая, наверняка, сильно опечалит мать и разозлит отца. Для деятельных натур, коим считал себя я, разговоры на повышенных тонах с близкими людьми ни к чему.

santehlit · 2019-10-25 03:56:06

Ребят нигде не было – не перед кем было щегольнуть новым костюмчиком «а ля матрос». В конце улицы ругались мужики, но они меня не интересовали. Вдруг из-за угла выскочил пылевой столб и пошёл накручивать круги. Я погнался за ним. Прыгнул через канаву, а он на меня. Тугая волна воздуха ударила в грудь, опрокинула на спину. Покрутившись на мне, ветер погнал воронку дальше. Я поднялся и заревел во весь голос - новый синий матросский костюмчик стал серым от пыли. Шёл домой, размазывая грязь по щекам, и думал, на кого бы свалить вину – ведь не поверят, что ураган напал.
Дома царила гнетущая тишина - мама вытирала слёзы, отец стал ещё мрачнее. Так всегда бывало, когда выходило не по его. Никто не стал слушать моих объяснений. Мама прошлась по костюму одёжной щёткой, её тыльной стороной пару раз одарила вниманием мою задницу, сунула в ладонь монетку и послала в магазин за хлебом.
- Бегом беги - к бабушке поедем.
Спор мужиков на улице перерос в потасовку - не на шутку сцепились две компании, чего-то не поделив, а были выпимши в честь праздника. Бабы, как водится, голосили двумя капеллами. Мужики тоже не отступали от общепринятых правил - отчаянно матерясь, рвали друг другу рубашки и «угощали» тумаками. Коля Пьянзик отдирал штакетины у Немкиных с забора и раздавал, всем желающим вооружиться. Кто-то, возможно из противоборствующей команды, поданной палкой и огрел мордвина по хребтине. Коля взвыл и бросился бежать вдоль по улице.
Было страшно интересно наблюдать за этим побоищем – я и про магазин забыл. Мне-то тут бояться нечего, только не стоит лезть в самую гущу, чтоб не стоптали, иль не зашибли ненароком. Наблюдая, никак не мог определиться - которые здесь «наши», за кого следует болеть? Тут меня заметила пьяная женщина:
- Иди ко мне, сыночка. Кабы не убили – ишь, как разгулялись, антихристы.
Она потянулась ко мне, раскинув толстые руки, а я бросился наутёк, сразу вспомнив о магазине. Там недолго был, но, когда возвращался с хлебом, побоище уже закончилось. Одна из компаний, забаррикадировавшись за высокими воротами, вела переговоры с нарядом милиции. Другая наоборот, распахнув калитку и ворота, зримо переживала результаты потасовки. Одного мужика в белой порванной и окровавленной рубашке, подложив чурбак под голову, отливали водой из ведра, мотали бинтом голову другому. Наверное, это были побеждённые.
А на улице ни одного мальчишки, и я – единственный свидетель. Кому бы рассказать? Однако, дома меня уже заждались. Отец на мотоцикле отвёз нас на деревенскую остановку, но раньше автобуса появился попутный грузовик. Отец договорился с водителем, и мы с мамой залезли в кузов. Вообще-то меня звали в кабину, но там уже сидели шофер с пассажиром, и мама спросила:
- А как же я?
И я остался с ней. Обдуваемые тёплым ветерком, мы катили в далёкую Петровку. Мама вспоминала своё деревенское детство:
- … тятя вечерами к соседям в карты уходил играть. Мы сидим, четыре бабы в избёнке, и всего боимся. Луна светит в окна – лампы не надо. Тень мелькнула у забора. Шорох. Никак корову воры повели? Мама боится. Олька плачет. Маруська ещё маленькая была, на руках. Я на цыпочках к окошку подкралась, смотрю - заяц мох из пазов теребит. Я по бревнам кулаком стучу - кыш, поганец! А он хоть бы хны…
Мать в ожидании встречи с родными разрумянилась, отошла от слёз.
В последнем лесочке у Межевого озера, когда на горизонте замаячила Петровская колокольня, машина остановилась. Мужики вылезли, достали водку, закуску, позвали нас. Мама отказалась, а я слез. Водку не любил, а вот килечку в томатном соусе…. Это же любимое лакомство всех на свете путешественников. Пока мужики пили да болтали, банку я опорожнил. Они заметили, удивились и скорёхонько подсадили меня обратно в кузов. А я ведь ещё мечтал за рулём посидеть. Куркули деревенские - кильку пожалели ребёнку! Тогда, зачем звали?
Не скоро тронулись дальше. Остаток пути из открытых окон кабины слышался хриплый дуэт - мужики пели о замерзающем в пути ямщике, о морозе, которого просили не досаждать. Как-то не убедительно всё это звучало в пригожий весенний день.

santehlit · 2019-10-29 09:40:50

18

Баба Даша затопила печку - налаживалась печь блины. Я сижу у окна - скучно мне в деревне. Дед Егор целыми днями занят на работе - меня с собой не берёт. Бабушка тоже копается по хозяйству - в карты играть не хочет. Хорошо бы к тётке Нюре сбежать, отцовой сестре. Там Сашка, старший брат - с ним было б весело. Но как туда уйти? Бабушка не поведёт – я уже просился. Одного не отпустит. Убежал бы тайком, да боюсь заблудиться - дома-то тёткиного ещё не знаю. Скучно тут…
- Баб, а кто это идёт?
Дарья Логовна наклонилась - окошко низкое:
- Зоя Фурсова.
- Тётя Зоя всех позоит, перезоит, вызоит.
Нет, не получается игра. Скучно.
- Баб, а это кто?
- Валя Ишачиха.
- Почему Ишачиха? Ишакова что ль?
- Да нет, когда с Казахстану они приехали, ишака с собой привезли – лошадка такая маленькая, вроде барана. Сельсовет обложил налогом, как настоящую лошадь. Бился, судился мужик, не досудился – зарезал скотину, а прозвище осталось...
Смешно. Вот деревня, вот удумали!
- Баб, а капказята это кто?
Дарья Логовна машет рукой, беззвучно смеётся.
- Прародитель ихний ещё при царе Горохе на Кавказе служил. Как вернулся, все рассказы – Капказ да Капказ, будто краше земли нет на свете. Помер давно, а последышей так и кличут – капказята.
- Баб, а что кума Топорушка не приходит?
- Не кума она мне вовсе. Отродясь к нам не ходила. С чего ты взял?
- Да слыхал, как вы тут говорили: «Кума-то Парушка…»
- Это бабёшки кто-нибудь. Таня Извекова должно - ей Парушка кумой доводится.
Время от времени принимался петь известные песни. Про барабанщика – гимн немецких коммунистов, про «Чипурелу», про Щорса и другие. Но бабушка не подпевала - слов не знала. Да и как-то не очень внимательно слушала, а свои петь не хотела. Только сказала:
- Смешливый ты парнишка, Толя. Не помрёшь – много горя примешь.
Дарья Логовна будто поняла моё настроение - за обедом пошептала мужу на ухо. Егор Иванович Апальков с виду человек строгий, даже суровый - выслушав жену, сказал мне солидно:
- Хватит, Анатолий Егорович, хвосты собакам крутить, пора к делу привыкать. Со мной пойдёшь, на работу.
Церковь прошли.
- Деда, а давно её строили?
- Давно, ещё раньше меня.
- Какая красивая.
- Ты туды не лазь - там зерно колхозное хранится. Сторож не подстрелит, так поймает – штраф припишут.
- Не полезу – я мышей боюсь.
Подошли к круглой башне возле сарая. Егор Иванович:
- Водокачка. Видишь крюк? Я скажу – за него дёрнешь. Он лёгкий.
- Я, деда, не достану.
- Достанешь. Подставку дам.

santehlit · 2019-11-01 09:10:51

Егор Иванович работал конюхом в колхозе. И теперь мы пришли на конюшню. Дед стал возиться с упряжью, а я вертел головой по сторонам. Зачем он привёл меня сюда? Какую даст работу? Хорошо бы воробьёв заставил позорить. Я бы мигом на стропила забрался. Только жалко «жидов». Может навоз надо убирать? С лопатой бы управился, только боюсь конских копыт.
Между тем, Егор Иванович оседлал лошадь, вывел во двор.
- Иди сюда, внук, смелее.
Крепкие дедовы руки подхватили меня, усадили в седло. Безнадёжно далеко от ботинок болтались стремена. Дед покачал головой:
- Ну, ничего, лошадка смиренная – доедешь. Крюк помнишь? Езжай-ка, дёрни за него.
С того момента, как взлетел в седло, я не чуял своего сердца. Оно будто ещё выше подскочило и теперь парило где-то в облаках и никак не хотело возвращаться на место. Лошадь ступала, понуро опустив голову. Седло качалось и подкидывало, а я сидел в нём гордый и счастливый, держа в руках перед собой уздечку, как руль машины. Лишь однажды тревожно ёкнуло в груди, когда по дороге, обгоняя нас, промчался всадник галопом. Мой скакун поднял голову и, сотрясаясь всем телом, заржал, приветствуя собрата. А может быть, осуждая – куда несёшься, мол, сломя голову.
Крюк действительно легко подался. В сарае загудело. Я вернулся на конный двор и катался по нему, покуда дед не послал выключить насосную станцию. Закончив все дела, собрались домой.
- Деда, а что там гудело?
- Пойдём, глянем.
Он отпёр замок на сарае, распахнул дверь, щёлкнул выключателем. Электромотор, насос, ремни, лужа на полу, запах масла. Ничего замечательного. Егор Иванович взял маслёнку с носиком как у чайника, да, пожалуй, ещё длинней, и полез чего-то смазывать. В дверях замаячила тень.
- Больно быстро ты ноне откачался, Егор Иванович. Аль сломалось чего? Я только мыть наладилась, а воды – тю-тю.
То была тётя Нюра Саблина, отцова сестра. Дед, я знал по домашним пересудам, сватью недолюбливал и пробурчал что-то, не прекращая своего занятия.
- А это чей же такой херувимчик? Никак Толяша Агарковых. Как вырос – не узнать. Ты что ж в гости не приходишь? Шурку попроведать…
- Я к вам дороги не знаю, а то бы пришёл.
- Ну, а я-то знаю. Со мной пойдёшь?
Я покосился на деда. Тот продолжал возиться с маслёнкой и бурчать себе под нос.
- До завтрева-то починишь, Иваныч?
Анна Кузьминична взяла меня за руку и повела к себе домой.

santehlit · 2019-11-04 09:05:23

19

У тётки житьё гораздо веселей, хотя, может быть, не такое сытное, как у бабушки - хозяйка готовила редко.
- Ты, Антошка, жрать захотишь, не стесняйся - бери, что приглянется. Вон сахар в горшке, молоко в сенях или погребе. Да ты к погребу не подходи - Шурке скажи. Шурка, балбес, смотри за братом, чтоб в погреб не упал.
У бабушки то блины на столе, то лапша из петуха. В сенях бочка стоит с клюквенным квасом, а на полатях мешок с сухарями. Я дырку проковырял и похрумкивал тайком, чтобы баба Даша не услыхала. Сухари мелкие, кислые, из домашнего хлеба. А у тётки и вправду сахар хранится в горшке, который малышам подставляют - зато крупный, пиленый. Возьму кусок - полдня грызу и облизываю.
Саня, брат - пацан что надо, хотя, конечно, намного старше меня, он даже старше Люси. Сделал мне свисток из ивового прутика. Я сначала так свистел, а потом Саня туда горошину опустил, и стали получаться милицейские трели. Я дул в него - дул, пока щёки не заболели. Вечерами мы ходили в огород грядки поливать. В этом краю деревни огороды вскапывали далеко от жилья, но рядом с озером. Поливать удобно, а охранять – никакой возможности. То-то раздолье пацанам, думал я, обозревая зелёное царство - ни собак, ни сторожей. А про хозяев – редкие лентяи, колодец у дома выкопать не могут.

santehlit · 2019-11-07 08:57:09

Саня сделал мне лук, а копьянки для камышовых стрел согнул из консервной банки. Такой стрелой кого убить – плёвое дело. Я забросил свисток и целыми днями, пока брат был в школе, стрелял из лука в цель – на меткость, вверх – на высоту полёта. Хвастал, что пойду на болото и настреляю уток.
- Сходи-сходи, - кивала Анна Кузьминична. – А то картошка эта совсем опостылела.
Она была пьяницей, и её уже несколько раз выгоняли с фермы, где она работала дояркой, а потом снова звали, потому что людей в колхозе не хватало. В доме у неё не было никаких запасов, а за душой – никаких сбережений. Но была корова, был огород, за которым Сашка ходил. Был сахар в горшке. Был ковёр на стене с тремя богатырями. Я частенько забирался на тёткину кровать, чтобы рассмотреть их оружие.
Зимой Саня спал на печи, а на лето перебирался в сени. Здесь стояла старая кровать. И хотя на ней постели не было, но было много старых шуб, тулупов, фуфаек, и были две большие мягкие подушки. В первую ночь Анна Кузьминична позвала:
- Антон, айда ко мне спать - на печи, поди, жестко.
Я отмолчался, будто спал. А Сашка пробурчал:
- Мы завтра в сени переберёмся.
И перебрались, хотя на дворе ещё прохладно по ночам – был месяц май. Прихватили лампу керосиновую. Саня стал читать толстенную книгу «Тысяча и одна ночь». Это были сказки, только странные какие-то, будто для взрослых. Сашка читает, а я уткнусь носом в его холодное плечо и слушаю. А потом говорю:
- У меня, Саня, будет самая красивая жена.
Брат покосился на меня снисходительно:
- Чтобы иметь самую красивую жену, надо быть самым сильным мужиком.
- Не-а, я буду самым богатым.
В кино пошли, ухитрившись как-то без билетов прошмыгнуть. В зрительном зале вместо кресел с номерами лавки - садились, кто куда хотел или успел. Пацанам вообще место было на полу в проходах или на сцене у экрана. Саня предусмотрительно прихватил крапивный мешок, расстелил, сам уселся, меня на колени посадил.
Фильм назывался «Мамлюк». Ну, я Вам скажу, картина! Мы как вышли из клуба, я её тут же начал брату пересказывать. Со своей версией сценария и счастливым концом, конечно. Саня слушал, не перебивая. Брели мы, не спеша, тёмной улицей и оказались возле церкви. Брат остановился:
- А хочешь, в мамлюков поиграем?
- Сейчас?
- Конечно.
- Вот здорово! Давай.
- Я сейчас залезу в гарем за красавицей, а ты пошухери. Если янычары нагрянут – свисти. Понял?
Я понял и прижался к холодной стене, вглядываясь в тревожную темноту, прислушиваясь ко всяким шорохам. Саня, цепляясь за выщерблины в кирпичах, ловко по вертикальной стене полез вверх и пропал в дырке обрешёченного окна. Я представлял, как по связанным простыням спускается вниз красавица из гарема турецкого султана. Потом мы бежим прочь тёмной улицей, и громче наших лёгких шагов шуршат её шёлковая юбка и парчовая накидка, в лунном свете блестит золотистый шарф. Спасаясь бегством, она напоминает яркую птицу с южных островов, бьющуюся о прутья клетки. Смерть преследует нас по пятам. Однако красавица надеется на нас – верных и бесстрашных мамлюков. И мы, конечно, не подведём - умрём, костьми ляжем, но спасём беглянку. А потом женимся. Нет, конечно, женюсь я, а Саня будет стоять с кривой саблей за моей спиной и следить за порядком на свадьбе.

santehlit · 2019-11-10 09:17:18

Через бесконечно долгое время из дыры в окне чуть не на голову мне упал крапивный мешок чем-то заполненный. Потом спрыгнул Саня.
- Красавица в мешке? – удивился я.
- Тихо! Пойдём отсюда.
Я всё понял - в мешке зерно, о котором говорил дед. Сашка в церковь не за пленницей гарема лазил, а воровать. Да ещё меня привлёк, не совсем летнего. Ну, погоди, братан! Я обиду затаил и назавтра наябедничал тётке. Анна Кузьминична плавилась в похмельной истоме. Моя информация её взбодрила.
- Шурка! Сколь раз тебе, паразиту, говорить, чтоб в церкву не лазил?
- Чё разбазлалась? – отмахнулся Саня. – Иль курей прикажешь твоей гущей кормить? Куры сдохнут, и мы с голоду помрём.
А ведь Санька-то прав, подумал я. И ещё вспомнил, как прошлым летом поучал меня отец, вынимая дикую утку из петли: «Когда для семьи – это не воровство, воровство – это когда для себя». И мне стыдно стало за своё наушничество. Но как он с матерью разговаривает! Попробовал бы я так – вмиг языка лишился.
Впрочем, и Анна Кузьминична не настроена была прощать грубость сыну. Она вооружилась поленом и бочком, бочкам стала подкрадываться к нему. Каким-то чудом в последнее мгновение Санёк увернулся от нацеленного в голову удара и задал стрекача. Перемахнул через плетень, а посланное вдогонку полено поцеловалось с глиняным кувшином, жарившимся на солнце. Черепки его смотрелись жутко.
Я хотел удрать к бабке, но подумал, что это было б верхом предательства по отношению к брату. Вместе уйдём, решил я и остался ждать. Анна Кузьминична попила бражки и легла спать. Мне одному страшно было в сенях, и я перебрался на печку. И повёл разговор, который должен был облегчить мою, сгоравшую от стыда, душу.
- Тёть Нюр, ты зачем пьёшь?
- Я, племяш, без Лёньки стала пить. Умер залёточка мой, от ран, от войны проклятой. Какой был мужик! Как они с твоим отцом дружили. Эх, кабы жив-то был, рази я такая была?
Саня, наверное, простил моё предательство. А может, просто попрекать не стал. Золотой человек! Появился он на следующий день, когда тётя Нюра на дойку уехала - попил молока из кринки, похлопал себя по животу:
- Порядок. Пошли, Антоха, рыбу ловить.
Шли мы долго. Впрочем, церковь отовсюду видна: оглянешься – кажется, и деревня рядом. Саня разделся до трусов и полез ставить сети. Растянул её у самых камышей, дырявую, мелкоячеистую. Вылез весь облепленный водорослями, как водяной:
- Бутить будешь?
Взглянул на гусиную кожу его ног и схитрил:
- Я, Саня, пиявок боюсь.
Схватил палку и кинулся по берегу бегать с дикими воплями, пугая за одно и рыб, и комаров. Саня, синий уже весь, снова полез в воду - честно отбутив, снял сеть. Ни много, ни мало, а с полведра рыбёшек запуталось. Да никакого-то там карася – гольян бескостный. Анна Кузьминична прокрутила наш улов через мясорубку и нажарила котлет. Мир в семье был восстановлен. Я на радостях разболтался:
- В деревне жить можно и без работы. Была б корова да огород, да куры. Ещё рыбалкой и охотой кормиться можно.
- Завтра на охоту пойдём, - пообещал Саня. – Крыс ловить.
Я хотел было взять лук и стрелы, но брат отсоветовал:
- Палка лучше подойдёт.
Ватага подобралась большая. Был даже мальчик моих лет – Сашка Мезенцев, которого почему-то все звали Журавлёнок. Отношения между ребятами приятельские, шутки безобидные. На нашей улице такого явно не хватало.
Базовки опустели от скота - коров перегнали в летние лагеря, на пастбища. В открытых на обе стороны коровниках порхали воробьи, свистели крыльями голуби, шныряли крысы - одна мне чуть ноги не отдавила. По-поросячьи поворачивая голову, припадая на передние, будто больные, лапы, она, нисколько не боясь, спешила по своим делам.

santehlit · 2019-11-13 09:17:43

Саня прихватил с собой капканы. Насторожив, расставлял в норы и возле них. Я ни на шаг не отставал от него, боясь крыс.
- Какие они противные. Я бы их палкой, палкой…
Кто-то сбросил на пол гнездо с воробишатами - они подыхали, желторотые, большебрюхие, совсем голые. Тоже противные, но их было жалко. Потом жалость затопил азарт - капканы хлопали, крысы пищали, ребята бегали по коровнику и лупили их палками. И я бегал и орал, рискуя сорвать голос:
- Вот она, вот! Попалась!! Крыса! Крыса!
Домой пошли, когда проголодались. Убитых крыс за хвосты связали попарно, подвесили на шест и несли вдвоём, как охотники волка с картинки из сказки. За сданных грызунов колхоз платил деньги немалые - можно даже велосипед купить, о котором мечтал мой брат.
У околицы, на берегу гусиного пруда Ляги нас остановил Ваня Коровин, по прозвищу Колхозный Бугай. Он был здоровяк, каких поискать, ему давно исполнилось восемнадцать, но в армию его почему-то не брали. Коровин одним словом пленил всю ватагу, отобрал добычу, забросил её в камыши, отобрал и капканы, а пленных обратил в рабов. Объявил себя падишахом, и все должны были ему поклоняться. Колхозный Бугай щедро раздавал тумаки налево и направо, приучая к покорности. Потом устал и назначил Витьку Бредихина и Генку Назарова своими мамлюками, и теперь они раздавали тумаки и крутили руки за спину непокорным.
Бугай сидел, по-турецки скрестив под себя толстые ноги, и указывал пальцем на очередную жертву. Мамлюки кидались на неё, тащили к падишаху, и по его желанию несчастный раб должен была петь, плясать, читать стихи, рассказывать анекдоты – короче, развлекать своего господина.
Мне игра понравилась, а Сане нет. Он под шумок смотался и вскоре вернулся с настоящим ружьем. Нацелил его Коровину в морду:
- Щас я тебя убью, подлюга. Кровью умоешься.
Падишах сильно испугался, затрясся и стал похожим на дурочка. Видимо, когда-то в детстве его здорово напугали. А я подумал, как такого в армию – он ружья боится.
- Лезь за крысами, сволота! – Сашка был действительно страшен – скрипел зубами, вращал глазами.
- Беги, - хрипло сказал он, когда Колхозный Бугай весь мокрый положил к его ногам связку крыс.
Бывший падишах безропотно побежал прочь, смешно взбрыкивая толстыми ногами.
Дома я пытал брата:
- Откуда у тебя ружьё?
- Тс-с-с, - Саня приложил палец к губам. – От отца осталось.
Утром, когда Анна Кузьминична уехала на дойку, а мы нежились в кровати, в сени ворвался Колхозный Бугай со своими мамлюками и Журавлёнком. Я так думаю, это он следил за нашей избой (живёт по соседству) и сообщил Коровину, когда хозяйка дом покинула. Ну, погоди, предатель, я с тобой ещё поквитаюсь. А пока мне пришлось удирать на печку. На Сашку навалились гурьбой, связали руки и стали пытать. Его щекотали, щипали, стегали ремнём, требовали:
- Отдай ружъё.
Потом развязали и столкнули в подпол:
- Помёрзни.
На столе появились две бутылки вина с облитыми сургучом горлышками, на закуску нарезали хлеба, луковиц, и незваные гости принялись пировать.
- Журавлёнок, слазь на печку, накостыляй городскому.

santehlit · 2019-11-16 09:41:47

Санька Мезенцев не смел ослушаться. А когда его веснушчатая рожа появилась из-за шторки, я так саданул ему пяткой в лоб, что не будь сзади тёткиной кровати, он брякнулся бы на пол и, наверняка, убился.
- А городской-то шустрый. Выпьешь, малец?
- Давай, - сказал я, гордый похвалой и готовый биться насмерть.
Мне налили полстакана красного вина. Я выпил - на губах сладко, в животе горько. Голова закружилась.
- Закусить?
- Не-а…
- Силён!
Край печи, труба, потолок закачались, как от качки, пошли ходуном по кругу. Боялся, что упаду, жался к стене, жался и всё-таки упал. За столом дружно захохотали. Я подумал - над чем, сунулся посмотреть и полетел вниз, оборвав занавеску. Упал на лавку, а с неё на пол. На лбу шишка соскочила, а я стал смеяться и звал Журавлёнка бороться. Тот отказался, хныкал, что сломал шею, падая. Потом я стал за брата просить. Но Коровин потребовал выкуп – брагу. Впрочем, флягу они сами нашли, выпили ковшик – не понравилась, тогда туда же и помочились. Потом побежали во двор с криками: «Пожар! Пожар!» Это они хотели брата запугать. А я - дверь на задвижку и подпол открыл, хотя меня мотало из стороны в сторону. Саня вылез, всё прибрал, меня в тёткину кровать уложил, приказал:
- Молчи.
Матери сказал:
- Заболел.
Анна Кузьминична лоб мой пощупала, покачала головой. Я лежал, а голова кружилась. Богатыри с ковра смотрели заинтересованно - что-то будет. Чайник с полки подмигнул - молчи, брат. А родственники на многочисленных фотографиях на стене осуждали - ишь, нализался, паршивец. Я сунул голову под подушку и кое-как заснул.

santehlit · 2019-11-19 09:17:48

20

Отца увидел неожиданно – шумного, радостного, в скрипучем кожаном пальто. Нет, ошибся - шумный, но не радостный. Ругались они с Анной Кузьминичной. Ругаться начали ещё до моего рождения, не поделив наследство умершей жены их старшего брата Фёдора – няни Матрёны. При встречах просто продолжали с того места, на чём остановились, а так как каждый считал себя правым, то упрёкам и оскорблениям конца не было видно.
- Убирайся, я сказала! Убирайся, падла, из моего дома! – кричала тётка, далеко брызгая слюной.
- Что ты орёшь? Что ты орёшь, дура? – кричал отец и размахивал руками.
Сашка сидел на краю кровати, облокотившись на дужку, глядя отрешённо в пол. Отцов друг и сосед Саблиных Фёдор Андреевич Мезенцев с любопытством заглядывал из сенец. Я по привычке кинулся на печь-спасительницу, но попал в отцовы руки.
- Зарублю! – Анна Кузьминична метнулась в сени.
Там за дверью у стены лежал топор. Отец толкнул её в плечо, и она повалилась на кровать.
- Пойдём, Егор Кузьмич, пойдём от греха, - звал Мезенцев.
Анна Кузьминична, уткнувшись в подушку, громко рыдала. Фёдор Андреевич и отец со мной на руках вышли. Стояли возле Мезенцевых, курили, тихо переговариваясь и прислушиваясь, как долго успокаивалась во дворе Анна Кузьминична.
Домой к бабе Даше шли потемну. Отец держал меня за руку и рассказывал о своей семье. Кузьма Васильевич Агарков, отец отца и мой дедушка, погиб на фронте в неполных сорок лет, но уже имел одиннадцать детей, крепкое, самостоятельно нажитое хозяйство – двенадцать лошадей, три амбара с хлебом, дом, как игрушку. Уходя на войну, наказывал жене: «Береги последыша пуще всех – кормилец твой будет». И верно сказал - доживала свой век бабушка Наталья Тимофеевна в семье младшего сына.
- И умерла на моих руках, как раз в день твоего рождением, - отец тяжело, с надрывом вздохнул.
- А где теперь твои братья и сёстры, мои дядьки и тётки?
- Ну, одну-то ты знаешь. А остальные…
Старший в семье, Фёдор, был ровесником дедушке Егору Ивановичу, погиб на фронте где-то под Воронежем. А в Гражданскую хотел его Колчак забрать в свою армию, но Фёдор убежал и по лесам скрывался. Потом в тюрьму попал, и беляки собирались его расстрелять. Да красные их так шуганули, что не до Фёдора стало. Другой брат, Антон, умер в голодный год.
- Сестёр-то всех я и не упомню. Кто умер до моего рождения, кто после. Нюрка-то, ох и притесняла меня в детстве – противная была. А вот мужик у ней, Лёнька Саблин – золотой человек, помер от ран фронтовых, не долго после войны-то пожил. Э-эх, жизня наша…
Отец уехал, оставив меня в Петровке - уехал чуть свет, не попрощавшись. Я с ним спал на кровати в сенях, но так и не услышал, как он вставал, собирался, завтракал, заводил мотоцикл. Проснулся – отца и след простыл. Забыл я вчера пожаловаться на свою безрадостную жизнь, попроситься домой – думал, ещё успею. И не успел.
И снова потянулись скучные дни. Дед дулся на меня, на работу больше не звал, вечерами уходил к соседям в карты играть. Я к бабушке приставал:
- Расскажи сказку.
- Не знаю, родимый.
- Ну, так про старину расскажи. Как жили.
- Как жили? Хлеб жевали, песни певали, слёзы ливали…
- Баб, а почему тебя Логовной зовут?
- Имя, стало быть, у отца такое было. Да я его и не помню совсем.
- Айда, баб, в карты играть.
В «пьяницу» играли, потом в «дурака». Я жульничал бессовестно, подкидывал всё подряд. А Дарья Логовна, проигрывая, добродушно сокрушалась:
- Масть, масть, да овечка…
Поглядывала на часы – старинные, с гирькой на цепочке – и будто намекала:
- Ох-ох, уж полтринадцатого…
А я скучал.

santehlit · 2019-11-24 08:59:50

21

Приехала из Каштака мамина младшая сестра, тётя Маруся Леонидова, с дочкой Ниной, моей сверстницей. Двоюродная сестричка мне понравилась. Счастливая, как мотылёк, резвящийся над полевыми цветами, она сверкала румяными щёчками и показывала в развесёлой улыбке все свои ровные зубы. В её глазах горел хитрый огонёк, и они искрились так, что было трудно разобрать, какого же они цвета - скорее всего это цвет озёрной воды в солнечный день.
Приехали они на телеге, забрали почту на почте и завернули к «дедам» кваску попить.
- О-о-о! Парнишка городской! Поехали с нами. Мы тебе настоящую мужицкую работу дадим, а то бабка старая тебе последние зубы выпердя.
До Каштака путь не близкий. У меня руки устали за вожжи держаться. Я их опустил, а конь сам по себе – цок да цок копытами по просёлку – дорогу знает. Пассажирки мои легли поудобней, и…..
- Вот кто-то с го-орочки спустился
На-аверно милый мой идёт….

santehlit · 2019-11-27 09:17:30

В два голоса - заслушаешься. Я себя сразу мужиком почувствовал: степь да степь кругом – а вдруг кто нападёт. Ну, там, почту отнять, женщин обидеть. Вспомнил, как мамлюки сражались, придвинул кнут поближе – отобьюсь.
А вокруг-то - русское поле без конца и края! Трепал седые кудри ковыля проказник ветер, серебрились глянцевые блюдца солончаков, и горьковатый запах полыни оставлял во рту вкус мёда. Невидимые в небесах заливались жаворонки, и, словно эхом отражаясь, в травах вторили им скрипки кузнечиков. Солнце плавилось, и плыли облака, неспешно переворачиваясь в небе….
Хозяйство у Леонидовых большое, но какое-то неухоженное. День-деньской поперёк двора свинья лежит, здоровущая, как корова, только круглая в боках. А вокруг неё снуют поросята. Корова с телёнком, овцы, те только на ночь приходят, а днём где-то шляются. Но точно знаю - не в табуне мирском, а сами по себе. Куры везде и всюду – на дворе, в стайках, на огороде, на крыше бани. Их помёт и на крыльце, и в сенях. Но самое противное – это гуси. В Увелке гуси, как гуси – один шипит и шею вытягивает, остальные кучей отступают. Им покажешь пальчиками ножницы, и они боятся. А эти, будто бабой-ягой воспитаны - бросаются всем стадом и сразу щипаться. Они когда первый раз на меня гурьбой кинулись, я так испугался, что «мама!» закричал и на крыльцо через две ступеньки влетел. Ладно, никто не видел, а то скажут, хорош мамлюк – гусей боится. Решил в долгу не оставаться - набрал камней и стал к ним, пасущимся на лужайке, подкрадываться. Полз через лопухи, что у плетня, смотрю – яйцо куриное. Про гусей забыл и к тётке побежал.
Мария Егоровна сокрушается:
- Черти их узяли - кладутся, где хотят. Ты, Толя, пошукай-ка по усадьбе, можа ещё найдёшь.
На два дня увлекло это новое дело. Я взбирался на плоскую крышу бани и, как Следопыт из книжки Филимона Купера, подмечал места, куда в одиночку ходят куры. Расчёт мой был верен - сами они указали свои потайные гнёзда. Яиц я набрал – видимо-невидимо. Умел бы считать - похвастался. Хозяин дома Николай Дмитрич меня похвалил:
- Вот что значит, пацан. Мать, родишь мне сына? А то я тебя, наверное, выгоню.
- И-и-и…. выгоняла, - Мария Егоровна добродушно махнула рукой.
Семья у них была дружная.
Сестра Нина как-то вечером позвала меня в гости к родне. Мальчишка, наш сверстник, скакал на одной ноге, строил рожи и казал язык кому-то в раскрытое окно, из которого пузырилась белая занавеска:
- Тётя достань воробушка. Тётя достань…
Наш визит отвлёк его от этого бестолкового занятия, хотя мы сами не показались ему достойными внимания. Он стал собирать у окна неустойчивое сооружение из трёхного стула, дырявого ящика и ещё какого-то хлама. Рискуя упасть, взобрался на него и сунул руку за наличник. Увидев там солому и перья, а также беспокойных воробьёв на крыше дома, я догадался о цели его хлопот.
Из дома вышла красивая девушка лет восемнадцати:
- Серёжка, уши оборву.
Мальчишка лишь голову повернул – неустойчивое сооружение рассыпалось под его ногами, и он, чтобы не упасть, повис на ставне, дрыгая ногами. Прыгать вниз боялся.
- Валь, сними.
- Я штаны с тебя сейчас сниму.
Девушка осторожно двумя пальцами сорвала стебелёк крапивы и сунула брату, оттянув поясок штанов.
- Дура-а-а-а! – отчаянно завопил мальчишка и отпустил ставню.
Валя подхватила его, падающего, и тем же замахом перебросила через плетень.
- Сунься ещё к воробьям.
Придерживая штаны обеими руками, Серёжка убежал по улице без оглядки.
- А это чей такой мальчик? – она взяла меня за руки и присела на корточки так, что её смуглые полные колени упёрлись в мой живот.

santehlit · 2019-11-30 10:02:21

У неё было красивое лицо, глаза и губы. Да что говорить - предо мной было само совершенство. Я вдруг понял, что это она - невольница из гарема, женщина моей мечты. Та, ради которой я готов был совершить массу подвигов и погибнуть, не моргнув глазом.
- Ух, ты, глазища-то какие, прям как у девки! – она взъерошила мои волосы. – Как тебя зовут?
А я онемел. Влюбился и дар речи потерял. Только краснел и чувствовал, как подступают слёзы. Наверное, так много обожания и восторженности светилось в моих глазах, что не осталась девушка равнодушной, от ворот оглянулась ещё раз:
- Чёрт! Прямо так завораживает. Кабы не был такой лилипут, тут же влюбилась.
С Серёжкой мы не подружились, но вот сестра его с того вечера не шла из моей головы. Чего только я не передумал, кем только себя не представлял, в какие только перипетии не загонял себя в фантазиях, но итог был один – моя свадьба на прекрасной Валентине Панариной. Мой жизненный опыт подсказывал, что для женщины главное счастье – выйти замуж за хорошего человека. А уж лучше меня-то разве есть кто на свете?
Замечтался я, влюблённый, затосковал и не заметил, как загудела деревня однажды с самого утра. Поначалу лишь женщины по дворам бегали, наряженные, потом гармошки зазвучали, лады пробуя, песни позывая. А в домах ели и пили. К вечеру застолья выплеснулись на улицы. Запел, заиграл, загулял Каштак.
Мария Егоровна пришла домой, раскрасневшаяся от выпитого.
- Нинка! Папку тваво Малютины-гады убили.
Притиснула дочкину головку к животу, и обе в голос заревели.
История эта была давняя. Выпили как-то мужики и уже в ночь поехали в Петровку за водкой – добавить решили. Машина застряла в топком берегу Каштакского озера. Николай Дмитрич за трактором вернулся. А Володичка Малютин рукой махнул:
- Пешком быстрей доберусь.
Остальные в машине уснули. Николай Леонидов трактор лишь на утро пригнал, а Володичка сгинул. Через три дня его всплывшее тело выловил Трофим Пересыпкин в Каштакском озере, но денег, собранных на водку, при нём не нашли. И слухи пошли - мол, Колька Леонидов из-за денег Малютина убил. Прокурор Николая Дмитрича к себе в райцентр вызвал, допросил и отпустил, не найдя за ним вины. Многочисленные Малютины рассудили по-своему, и за Володичку пообещали отомстить убийце и вору Кольке Леонидову.
Поплакав с дочерью, попричитав, Мария Егоровна опять ушла. А вернулась поздней ночью, с мужем распевая песни. Правда, рубаха на Николае Дмитриче была порвана, и под глазом багровел синяк, а в остальном держался он далеко не покойником.
Марию Егоровну никак нельзя было назвать равнодушным человеком. Она либо шумно ликовала, либо также горевала, либо просто пела, когда не было повода как-то реагировать на обстоятельства. Наутро притянула меня к себе, как Нину вчера:
- Дедушка-то наш помер – плач, Толик, плач родименький: легче будет.
У меня сердце защемило от жалости. Вспомнился молчаливый, всегда, будто на что серчавший, дед. Скоро лошадку заложили, и поехали мы с Марией Егоровной в Петровку.
Гроб стоял во дворе чужого дома, и дедушка наш, Егор Иванович, ходил тут же, в толпе народа, без всегдашней кепки. Оказывается, умер двоюродный брат его – Василий Петрович Баландин, которого по-уличному звали Краснёнок. Это прозвище он заслужил под колчаковскими плётками давным-давно, когда ещё не было на свете и отца моего.
Забытый всеми, сидел я в сторонке на куче дров и страдал от разлуки с любимой девушкой. Здесь и разыскала меня бабушка:
- Скромный ты у нас, Толя, хороший. Другие огольцы снуют везде, норовят к столу да в лучший угол, а с тобой никаких хлопот.
И утёрла слёзы кончиком чёрной косынки.
Приехали родители.
- Всё, - заявил я. – Ни дня здесь больше не останусь. Или… женюсь.
Отец горестно вздохнул и положил мне на голову тяжёлую руку.

santehlit · 2019-12-04 09:32:04

Вернулся домой под самый праздник. Официально – это День молодёжи, а мы его по-татарски – сабантуй. Следом Саня Саблин прибыл – то ли у матери отпросился, то ли самовольно сбежал из Петровки на скачки поглазеть. Мама говорила, дедушка Егор Иванович заглядывал, погарцевал на скакуне верхом у ворот – и в лес. Мы тоже с Саней пошли. Отец дал нам три рубля на лимонад и мороженое. Сашке, конечно, дал, и он теперь подозрительно косился на бугорских ребят – не отняли бы.
Народ валом валит, с сумками, авоськами, песнями, гармошками. В деревнях мужики в кепках ходят, а тут сплошь и рядом – шляпы. Сане в диковинку. Затеяли игру - кто больше увидит этих цилиндров на бестолковках. Думаю, брат меня обжулькивал, как я бабушку в картишки - считать-то из нас двоих умел только он.
Так, играя, добрались до леса. А он из дикого, девственного превратился в парк культурного отдыха. Меж двух лиственниц натянут плакат - мол, с праздником, молодёжь. На каждой полянке компания – постелили клеёнку или покрывало, разложили закуски, пьют, поют и веселятся. Опять же гармошки, гитары. Буфеты, автолавки, просто лавки со снедью, и везде очереди.
На самой большой поляне соорудили сцену, и ансамбль из Южноуральска современную эстраду выдаёт. Среди танцующих не только молодёжь – старики ковыряют траву каблуками, кепки о земь и вприсядку. Старушки молодятся, дробят в кругу - пыль поднимают каблуками, разгоняют юбками, повизгивают. Музыке не в такт, да и не нужна им музыка – веселья через край и так.
Мы пока с Сашкой всё обошли, скачки конские проворонили. Самое интересное - ради чего брат и приехал. Обидно. Деда я тоже не увидел – а мечтал скакуна попросить, погарцевать. Тут как раз какой-то лихач подкатил верхами в торговый ряд, в самую толчею. Ну, конь его и взбрыкнул. Я видел, как высоко мелькнуло копыто, одной женщине прямо в живот. Она упала, молча, без крика – закричал народ.
Скорую позвали. Врач в белом халате расстегнул на пострадавшей кофточку - под белыми чашечками лифчика багровело синее пятно. Женщину увезли в машине, а народ судачит – не оклемается.
- Надо бы лошадь убить, - кто-то предложил.
- Нет, лучше всадника – куда дурень приехал.
Заспорили. Поэтому ли поводу, иль по другому вспыхнула драка. Весь лес наполнился милицейскими трелями, руганью, бегающими и дерущимися парнями. На то и праздник - День молодёжи. А я пожалел, что свисток мой, подаренный братом, в Петровке остался, и Саня не догадался с собой его прихватить - вот бы сейчас погоняли мы с ним драчунов.

santehlit · 2019-12-07 09:42:04

22

Неожиданно приехала Валя Панарина. Даже родители удивились - сроду не бывала. А у меня душа напряглась в предчувствии счастья. Я крался и подсматривал за ней всюду, куда б она не пошла.
А Валя сказала:
- Я проездом – только заночую.
С замиранием сердца смотрел, как она раздевалась перед сном. Мой выбор не был ошибочным - она прекрасна! Утром Валя куда-то ушла, не забрав чемодана, и вечером не вернулась.
Мы с мамой были в магазине. Бабы судачили:
- Ваша? Какая красавица! Но девка порченая - с Шишкиным вяжется. Видели - вдвоём в лес ушли, а назад не вернулись. Наверное, в садах заночевали.
Я знал этого Шишкина - лицо его, перепаханное оспой, было противным. Поговаривали, он бандит и уголовник.
- Врёте вы всё, тётя! – крикнул я в отчаянном стремлении защитить свою любовь. – Вы!.. Вы!.. Сами вы потаскуха!
А она в ответ, подняв кулаки, крикнула:
- Кыш, зараза!
Я, испугавшись, бросился к матери, обнял за ногу, прижался. А глаза поднял – чужая тётя смотрит, улыбается и подмигивает. Кинулся в двери под дружный хохот сплетниц-кумушек. Пропади они пропадом! Так сказать, подумать о моей избраннице.
Мать переживала за Валю, до слёз спорила с отцом. То была их излюбленная тема – чья родня хуже. Панарины были мамины родственники. А я страшно мучился и, в конце концов, задушил в себе любовь. Остался лишь какой-то туманный образ – заблудший, оклеветанный, нуждавшийся в защите. Образ девушки красивой, как Валя.
Пожаловаться некому – кто меня поймёт. Наконец, после долгих и мучительных размышлений решил - надо всегда воспринимать жизнь такой, как она есть, хотя это не всегда то, что ожидаешь. Но как избавится от своих фантазий? И стоит ли?

santehlit · 2019-12-10 09:03:35

23

Следующие дни прошли спокойной тихой чередой, не лишённой, правда, той живости и привлекательности, которая свойственна началу лета. Потом случилось происшествие, совсем отвлёкшее меня от печальных, почти тяжёлых дум.
Давным-давно, ещё до моего рождения, отец с соседом Петром Петровичем хлопотали об электрификации своих жилищ. Им сказали - купите столб, провода вам повесят. И вот он, купленный вскладчину и отслуживший свой срок, лежит на земле просто бревном. А рядом держит провода новенький, с железобетонным пасынком. Отец Томшину предложил:
- Перетащим – распилим.
- Нужда была кажилиться!
Не таков отец. Приладил бревну колёсики и один закатил во двор. А тут электрики приезжают - где столб? Узнали и к нам во двор - так и унесли, если бы не отец.
- Мой, не дам.
- Как твой? – удивились гости незваные.
- За мои деньги купленный, спросите в поссовете.
Начальник у электриков молодой, решительный:
- Ну, по поссоветам ты сам, мужик, бегать будешь, а нам некогда. Забирай столб, ребята.
Отец сгрёб его, белорубашечного, в охапку, вынес со двора и швырнул на землю, будто мешок с картошкой. Тут ему на плечи прыгнули два приезжих молодца. Батяня стряхнул их с себя, будто от холода поёжился, сунул руку под крыльцо – в руке топор.
- Вот я вас!
Ребята, толкаясь в воротах, наперегонки кинулись к машине. Один, половчее, сходу запрыгнул в открытый кузов, забарабанил по кабине:
- Езжай, езжай скорее.
Другой, понадеявшись на силу своих ног, улепётывал впереди автомобиля. Начальник, не жалея рубашки, прыгнул в кузов на живот, да руки коротки – схватиться не за что. Машина тронулась, а он кричал, болтая ногами в воздухе. Парень, схватив его за ворот, затащил в кузов, но рубашку порвал.
Так они уехали под дружный хохот собравшихся соседей.

santehlit · 2019-12-13 09:27:34

24

Приехала Валентина Масленникова – папина племянница, ну, а моя, стало быть, двоюродная сестрица. Только она была совсем взрослая, жила в Троицке, работала официанткой в столовой вертолётного полка. Посватался к ней один солдатик. Раньше встречались, дружили, теперь он домой, на дембель собрался и её с собой зовёт. Вале посоветоваться не с кем: мать умерла давно, а отец – лучше и не вспоминать. Впрочем, расскажу немного.
В войну Андрей Яковлевич служил в заградотряде – это которые по своим отступающим стреляли. Отец говорил: «Ох, и много кровушки солдатской на руках этого гада». Понять его неприязнь можно - любимый брат Фёдор погиб в штрафниках. Вернувшись с фронта, своими пьяными драками свёл жену в могилу, сошёлся с какой-то Моряхой и к родне совсем не тянулся - да и не люб, и не нужен он был никому. Впрочем, Бог с ним, это тема другого рассказа – а я о Вале.
- Привози, - говорит отец, - своего солдата, посмотрим, подумаем, что присоветовать.
- Ну, так на выходные будет ему увольнение, мы и приедем. А пока, лёлька, отпусти со мной Толика. Юра в гости придёт, а я не одна…
Она улыбнулась мне:
- С защитником.
«Защитника» мигом собрали в дорогу, и покатили мы в Троицк. Я от Вали ни на шаг. Квартировалась она у какой-то старушки одинокой. Вечерами за молоком к соседям ходим, грядки хозяйке поливаем. Утром вместе на работу. Я котлет с картошкой налопаюсь и играю на лужайке. Вдали вертолёты стоят, настоящие. От их винтов свистел ветер, и проносились стаи туч, напоминая невероятные скачки. Рядом со столовой лосёнок ходил - хлеба клянчил. Мне он не понравился - колченогий какой-то, то ли дело лошадь. Я с офицерами подружился. Один гирю в руках покидал:
- Можешь так?
- Не-а.
Тут Валя подошла:
- Я могу.
И подняла. Много-много раз. Офицер удивился, палец большой оттопырил. А я нос задрал - то-то. Солдат Юра мне сразу понравился. Он тоже очень сильный - пошёл нас провожать и до самого дома меня с рук не спускал. Я и обидеться не догадался - он так много всякого интересного рассказал и про себя, и про свой Казахстан. Когда ко мне мальчишка соседский задрался, я ему так сразу и сказал:
- Вот Юра придёт, и ты схлопочешь.
Юный троичанин подумал и сообщил:
- А знаешь, какой я жестокий…
- Я тоже жестокий, - решил не уступать, видя его колебания.
- Сейчас проверим, - забияка подтянул штаны и убежал.
Вернулся он с живым карасём. Положил на скамейку.
- Ударь – я посмотрю.
- Зачем?
- А я могу, - сказал забияка и шлёпнул шевелящуюся рыбу ладошкой. – Мне не страшно.
- Так и я могу, - и тоже шлёпнул недоумевающего карася.
- Нет, не так. Сильней надо. Вот тебе! Вот! Вот!
Мы отлупили полуживую рыбу и подружились. Однако на следующий день мы с Валей и Юрой уехали в Увелку. Проверку жениху батя устроил что надо.
- А не поможете ли мне, молодой человек, пол перестелить?
За два дня они не только пол отремонтировали, но и печку. А когда мама, Валя и Люся навели в доме порядок, накрыли стол. Отец стакан поднял, а потом и сам встал, волнуясь:
- Ну, что сказать? Вижу – пара вы подходящая. Совет да любовь.

santehlit · 2019-12-16 09:23:12

25

С этими разъездами совсем отбился от друзей. Наконец, предоставленный самому себе, ошалелый от свалившейся свободы, выскочил на улицу. Где ребят искать? В лесу, на озере, в болоте? Мало ли какие игры могут затеять мальчишки на макушке лета. Кто теперь дома сидит? И улицы пусты – словно Батый прошёлся. Отчаявшись кого-то найти, примкнул к девчонкам - и это была роковая ошибка. К сожалению, не единственная.
Девчонки собрались на лебедя поглазеть. Величавая птица плавала в лимане. Косички-бантики заспорили.
- Лебедь – не жилец. Подругу потерял и теперь либо уморит себя голодом, либо разобьётся о землю.
- А может это она.
- Всё одно – они без пары не живут.
- Живут – не живут. Бросьте вы птицу хоронить. Один на гнезде сидит, другой кормится. Потом поменяются.
Такой расклад всех удовлетворил, и компания пошла купаться.
Вы когда-нибудь купались с девчонками? Нет? Вам повезло. А мне нет. От безысходной тоски затесался я в эту компанию. Они меня совсем не стеснялись - трусы выжимали, без лифчиков загорали. Господи, а мне-то надо делать вид, что всё в порядке вещей, всё – как надо. Делать вид, что я один из них – надо бегать, брызгаться и визжать по-поросячьи. Тьфу. Лучше бы я домой ушёл. А дома-то – скука. А здесь – позор. Вот и думай, где лучше. Не подумал я и влип.
Вдруг из воды среди купающихся девчонок вынырнули мальчишки. Они давно за нашей компанией наблюдали, проплыли за камышами, ну и выскочили напугать. Напугали, конечно. Девчонки визжать, одежды похватали и бежать. А я? Я тоже, подхватив штанишки, кинулся в бега. И визжал вместе со всеми потому, что испугался сначала, не видя, что там произошло, с чего это они вдруг подхватились. Может, краказябра какая из воды выскочила.
Мальчишки какие-то трофеи на берегу захватили, машут ими над головой, свистят вслед. Меня заметили:
- Шесть-седьмой, вернись - пиписку забыл.
Мне бы и впрямь вернуться - ну, посмеялись бы, ну, подразнили, да и забыли когда-нибудь, а я бы вновь обрёл свою компанию. Но бес управлял мною в тот день, и я улепётывал вместе с девчонками, ничуть не отставая, будто вчерашние мои друзья обратились в непримиримых врагов.

santehlit · 2019-12-19 09:07:37

26

С этого дня жизнь моя пошла наперекосяк - к ребятам и близко подойти боялся, а девчонки, наоборот, тащили за собой в каждую дыру. Не поверите – я даже писать при них научился. Отвернусь – и все дела. Те, что помладше, хихикать, было принялись, а старшие прицыкнули:
- Приспичит – сама сядешь, где придётся.
У девчонок все игры дурацкие. Считают себя и взрослыми, и умными, а всё с куклами расстаться не могут - наряды им шьют, примеряют. Мне даже – представляете? – лоскутков надарили, чтоб я не скучал и куклами занимался. Тьфу! Сестра – домой пришли – их тут же отобрала. И правильно сделала! Совсем не собирался я с куклами возиться. Просто плыл по течению - да не по речке к морю синему, а в помойную-препомойную яму.
Вообще-то, ребята, скажу вам, как очевидец и участник, жизнь девчачья совсем не мёд. Помните сказку – почему не ладят кошка с собакой? Васька в дом пробрался, а барбосу конура досталась. Вот так и мальчишки считают противоположный пол хитрыми бестиями, ябедами и дурами. Вообще-то всё верно, только не от ума у них эти пакости происходят, а как бы машинально - природа, что ли заставляет. И, наверное, защитная реакция. Ведь вы же, пацаны, девчонку мимо не пропустите – обязательно надо обхамить, обозвать, за косичку дёрнуть, а то и снежком запустить.
Но я-то сам пацан и хорошо знаю мальчишескую натуру. Нас можно похвалить, отругать, отлупить – ко всему привычны, многое перенесём. Мы бегаем, прыгаем, бьём стёкла, играем на гитарах, дерёмся, и всё это ради одного – чтобы нас заметили. Плохо ли хорошо, но только чтоб о нас говорили. Безразличие людей для нас хуже смерти - так уж мы устроены. Так вот, если б девчонки вместо того, чтоб бегать, визжать, да жаловаться, просто, раз-другой проигнорировали обидчиков, поверьте – в следующий раз мальчишки будут обходить их десятой дорогой. Ведь это ослу понятно, а девицам нет. Они будто нарочно пацанов провоцируют, а те, дуралеи, рады стараться. Короче, бесконечная война получается. Удивительно одно – как они потом меж собой женятся и живут.
Случайности, случайности…. Они на каждом шагу, и какая-то из них, однажды случившись, может круто изменить вашу жизнь. Вот, к примеру, был я вчера мальчик Толя, а теперь кто? Девочка Антонина? Самое время переименовать, потому что перешёл я в девчачий стан и стал противником моих прежних друзей. Такие пироги.
Поначалу всё планы строил, как бы назад перебежать. А когда насмешки и оскорбления стали ещё круче, ещё нецензурнее, тут и сам «закусил удила». Ах, так! Мы ещё посмотрим, кто, где пиписку свою потерял. И стал думать, как пацанам отомстить, а с девчонками дружил.
Тут как раз скандал на улице приключился. Серёжка Помыткин, парень совсем уже взрослый, зазвал двух девах, себе подстать, в гости. И стали они в «дом» играть. Девицы картошки поджарили, салатик в тарелочку, а потом вместе легли в кровать да уснули. Тут-то их и застукали. Скандал вселенский! Шум до поднебесья! Собрались кумушки-соседки, оскорблённые матери как раз напротив нашего дома и ну языками чесать. Отцы по домам сидят, от стыда за распутство дочерей прячутся. А я взобрался на развесистый клён в палисаднике, затаился в густой листве и слушаю.
- Серёжка что, он парень, - судачат женщины. – Отряхнулся и пошёл. А девкам срам на всю жизнь. Да что за молодёжь пошла бесстыжая!
Вспоминали свою молодость.
Евдокия Калмыкова рассказывала:
- У-у! Мы с ребятами дрались. Конечно, доставалось нам, да и мы им спуску не давали. Подкрались как-то к дому – ребята там брагу пили да в карты резались – дверь-то подпёрли, а сами на завалинку, юбки задрали и задницы в окна. Слышим, парни говорят: «Чтой-то темно стало. Ба! Да это жопы. Ну, мы вам щас зададим, сикарашки проклятые!» Кинулись в дверь – а чёрт там ночевал! - она же припёртая. Разозлились – стали окна бить, а мы бежать. Так было!
Слушая этот рассказ, я мысленно был на стороне девчонок, которым нечего было противопоставить мальчишеским кулакам, кроме голых задниц в окна. Это ж надо так вжиться в образ!
Долго судачили, собрались расходиться. А тут Катька Лаврова из огорода кричит сёстрам Мамаевым:
- Алка, Нинка айдате в гости, я картошки нажарила…
Опять картошка! У-у, бесстыжие! И вновь работа языкам – будто дров в костёр подкинули….

Литературный форум Зеленограда

Объявление

#26 2019-10-02 03:28:27

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#27 2019-10-05 02:58:08

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#28 2019-10-08 04:06:53

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#29 2019-10-11 03:49:39

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#30 2019-10-14 03:29:27

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#31 2019-10-17 03:56:32

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#32 2019-10-22 03:41:39

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#33 2019-10-25 03:56:06

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#34 2019-10-29 09:40:50

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#35 2019-11-01 09:10:51

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#36 2019-11-04 09:05:23

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#37 2019-11-07 08:57:09

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#38 2019-11-10 09:17:18

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#39 2019-11-13 09:17:43

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#40 2019-11-16 09:41:47

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#41 2019-11-19 09:17:48

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#42 2019-11-24 08:59:50

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#43 2019-11-27 09:17:30

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#44 2019-11-30 10:02:21

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#45 2019-12-04 09:32:04

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#46 2019-12-07 09:42:04

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#47 2019-12-10 09:03:35

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#48 2019-12-13 09:27:34

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#49 2019-12-16 09:23:12

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

#50 2019-12-19 09:07:37

Re: Клуб любителей прозы в жанре "нон-фикшен"

Подвал форума